Министр обороны Украины рассказал о разведении войск, борьбе с коррупцией и внедрении стандартов НАТО

Прилагательное «новый» с различными существительными едва ли не самое употребляемое слово в интервью министра обороны Украины. Андрей Загороднюк рассказывает корреспонденту "Радио Свободы" о новых подходах, новых командирах, новой технике и новейшем вооружении. О новых точки разведения сил на Донбассе тоже, хотя при этом отмечает, что оно имеет смысл только с гуманитарной точки зрения. Для улучшения же ситуации безопасности иностранные военные формирования должны покинуть Украину, а незаконные воинские формирования разоружиться и расформироваться.

Инна Кузнецова: В середине прошлой неделе в контексте разговоров о ротации некоторых министров в СМИ со ссылкой на источники в ОП появилась информация, что, мол, президент как-то присматривается к своей формальной квоте в правительстве. Была упомянута фамилия министра иностранных дел. И дальше была такая фраза: «что касается Загороднюка, то он никак себя не проявил в должности». Господин министр, есть основания об этом говорить? Или это, возможно, какая-то информационная война, но на отдельно взятых печерских холмах?

– Во-первых, я не буду комментировать анонимные сообщения каких-то людей. Я не знаю, ни кто сказал, ни к чему и так далее. Во-вторых, мы выполняем ту программу правительства, те программы действий, которые мы заложили в Минобороны. Многое удается. Кое-что не удается. Но это обычный процесс. Но тем не менее работа идет очень активная и результаты есть. Те задачи, которые нам поставил президент, выполняем.

– Как давно вы встречались с президентом? И высказывал он вам какие-то претензии?

– Нет, не высказывал. Мы стандартно встречаемся минимум раз в неделю. Как правило, это бывает чаще, исходя из тех вопросов, которые есть. Разговариваем и по телефону.

– Сейчас много разговоров о разведении войск. В трехсторонний контактной группе обсуждаются дополнительные участки разведения сил и средств на Донбассе. Вместе с тем там, где произошло разведение, сообщалось о ранении 8 человек. Как вы планируете этот процесс дальше? И насколько это нужно?

    Разведение имеет смысл с гуманитарной точки зрения

– Во-первых, в трех точках разведения произошло. Мы не видим, что ситуация ухудшилась или улучшилась в плане боевых действий именно благодаря или как результат разведения. Разведение имеет смысл (и это то, о чем мы говорили в «Нормандии») с гуманитарной точки зрения. Действительно переходы, пункты пропуска улучшают экономическую ситуацию, способствуют оживлению экономики, вообще оживлению жизни в тех депрессивных регионах. И это мы поддерживаем. Это действительно имеет смысл.

Однозначно Станица Луганская – позитив. Потому что там идет коммуникация, отстроен мост, местные жители могут жить как-то там, что-то покупать.

Кстати, с точки зрения коммуникационной это играет на нашу сторону, потому что там действительно красивая дорога, нормальный мост, то есть человеческие условия для передвижения, чего раньше не было. Это играет на имидж Украины очень серьезно. Такая же ситуация в Золотом. Мы построили КПВВ для автомобильного перемещения. Он абсолютно готов, нормально все. А с той стороны ничего нет.

Мы выступали против разведения по всей линии. Мы не как отдельные лица. Фактически это была позиция государства. Президент эту позицию поставил именно на «нормандской встречи», что вопрос разведения по всей линии разграничения мы нарушать не будем. На это есть ряд причин.

    Разведение кардинально не меняет ситуацию безопасности

Мы очень серьезно исследовали этот вопрос и в Минобороны, в Генштабе, в других силовых ведомствах, на заседаниях СНБО. Главным было то, что это, во-первых, противоречит Минским соглашениям. Минские соглашения говорят, что иностранные военные формирования должны покинуть Украину, а незаконные военные формирования должны разоружиться и расформироваться.

Во-вторых, разведение никак кардинально не меняет ситуацию с безопасностью. Потому что, если есть политическая воля в той стороны к эскалации конфликта, 2 километра особой разницы не сделают. Это не проблема для снайперов, для ДРГ.

– Но новые точки для разведения все равно готовятся?

– Готовится только три. И они готовятся только те, которые действительно будут иметь гуманитарную составляющую. Так же, как и эти.

– Когда это будет?

– Мы не знаем. Это зависит от минских договоренностей. Когда они договорятся, тогда и будет. Здесь ситуация не зависит от одной стороны. Сейчас идут переговоры.

– То есть мы говорим о железнодорожном мосте в районе Станицы Луганской, Новоселовке второй (в районе Авдеевки) и КПВВ «Гнутово», да?

– Да. Но не факт, что будет договоренность такая. Конечно, та сторона может предлагать какие-то участки, которые нам не подходят. Но в таком случае мы на них не пойдем.

– Вы на этой неделе едете в Брюссель, где будет встреча министров обороны стран НАТО. Там будет завтрак, который устраивает министр обороны Канады, на который вас специально пригласили. Если не секрет, то какие вопросы будут обсуждаться?

– Будет встреча на завтраке в честь Украины. Прошедшие годы такие завтраки уже были. Это не новая практика. Один из наших союзников организует это событие. Мы ожидаем появления там руководства НАТО. Также у нас будет заседание в рамках так называемого «Квинта», то есть пяти основных стран, которые нас поддерживают. И я так же участвую в заседании НАТО-Афганистан, Украина – член этой рабочей группы. Между этим будет масса встреч с разными министрами.

    Мы подали заявку на программы партнерства расширенных возможностей. Это будет зависеть от консенсуса НАТО

Главный вопрос – это то, что мы в очередной раз подтверждаем наше стратегическое стремление к вступлению в НАТО. Мы говорим о наших основных приоритетах национальной, по ситуации безопасности вообще в нашем регионе, по войне на востоке и приоритетные направления и результаты нашего реформирования. Это не отчетный доклад. У нас нет такого формата – отчитываться. Мы постоянно общаемся с НАТО на рабочем уровне.

– А что было уже сделано?

– Главным вопросом является то, что мы подали заявку на программы партнерства расширенных возможностей. Конечно, это будет зависеть от консенсуса стран НАТО. Мы будем говорить больше об оборонных вопрос, но там не только они. И это для нас очень важный момент.

У нас есть программа с самым НАТО, но и очень много двусторонних программ. С Польшей у нас одни программы, с Британией, с Канадой и так далее. И вот по ним по всем мы будем идти, чтобы они видели, что наше сотрудничество только усиливается. Это так и есть. Например, у нас есть ЛитПолУкрбриг. Бригада уже очень подготовлена, с интересным опытом. Она не была применена в АТО, но полностью функционирует по стандартам НАТО.

Из США у нас очень расширенное сотрудничество. Это и в рамках их помощи, и в рамках обмена опытом, подготовки наших военнослужащих на полигонах.

– Каким образом вы сотрудничаете по безопасности в Черноморском регионе?

– Для нас очень важен вопрос безопасности Черноморского региона. Этот вопрос будет подниматься. Он нас очень беспокоит. Потому что Россия ведет достаточно агрессивную политику вообще по всему миру на море, но в Черноморском регионе они постоянно расширяют присутствие. И это имеет очень негативное влияние на экономическую составляющую и, конечно, на политику безопасности для нас.

Так же есть однозначный процесс милитаризации Крыма. То есть в несколько раз выросло присутствие российских вооруженных сил в Крыму, возрождаются старые базы, которые были там, насыщаются техникой, также присутствие в Черном море российского флота. Мы проводим сейчас большое количество переговоров о покупке кораблей и катеров для того, чтобы насытить наш флот, судовую составляющую ВМС, о другом оборудовании по подключению по обмену разведданными, данным институциональной осведомленности в регионе, в том числе привлекаем внимание для того, чтобы мы могли повысить количество кораблей НАТО в Черном море, и вообще активность наших партнеров в этом вопросе. Это постоянная информационная работа, которую мы ведем. И, конечно, обращать их внимание на этой встрече, каждой страны в отдельности и всех вместе.

    У нас есть очень интересные ракетные системы. Мы в прошлом году осенью испытали ракету «Нептун»

Когда мы говорим о двустороннем сотрудничестве или многостороннем, то мы общались с британцами осенью, в октябре, приезжал к нам министр обороны, мы договорились сотрудничать по этому вопросу. Они сейчас собрали большую рабочую группу из 14 стран, которые спланировали помощь Украине именно в усилении способности ВМС. Это будет касаться и подготовки и организации, и насыщение кадрами. То есть привлечение новых кадров, их подготовка и вопросы доктрины, организации процессов. Это для нас очень важно, потому что мы ВМС фактически восстанавливаем сначала.

– Корабли – это очень дорогостоящая вещь. Но что можно сделать для так называемого асимметричного ответа?

– Это развитие скоростных катеров, развитие способностей … У нас есть очень интересные ракетные системы. Мы в прошлом году осенью испытали ракету «Нептун», которая разработана на КБ «Луч» в Киеве. Очень интересная технология, которая действительно имеет огромные перспективы для нас, для безопасности. Развитие ракетных, артиллерийских технологий для нас – это большой приоритет.

– Насколько вы продвинулись в этом?

– Она была только испытана. И мы уже в этом году планируем закупку их.

– Не так давно в Украине находился госсекретарь США Майк Помпео. Вы имели с ним встречу. Вопросы обсуждали?

– Мы почти час с ним общались. В основном это касалось их позиции по Украине. Потому что было очень большое количество слухов, которые распространялись в прессе и в них, и у нас по изменению отношения, задержки помощи.

Конечно, Украина была везде на первых страницах в связи с внутренними процессами, которые шли в самих США. Мы выдержали нейтралитет. И это правильно. Потому что это их политика. Отношение к Украине, по нашей безопасности не изменилось вообще. Оно как и было положительным, так и остается. И это главный месседж, который мы получили от визита. Он полностью совпадает с теми сообщениями, которые мы получали от военных, от конгрессменов, с которыми мы встречались до этого. То есть позиция абсолютно одна и та же.

Но приезд госсекретаря, с международной точки зрения (это второй человек в стране), был для нас чрезвычайно важным. Так же мы говорили о расширении сотрудничества, расширения всех программ, которые есть, поддержку нас по НАТО, все попытки, которые у нас сейчас есть. Мы сделали очень важный апдейт с точки зрения той ситуации безопасности, которая сейчас есть, в том числе и Черноморском регионе, ситуации на Донбассе.

– Насколько это у них вызывает беспокойство?

– У них вызывает такое же беспокойство, как и у нас, что агрессия Российской Федерации продолжается, гибнут люди, несмотря на все переговоры и достижение договоренностей о прекращении огня. Эти договоренности постоянно нарушаются, и Россия как была агрессором, так она им и остается.

– Говорили о том, что, учитывая ситуацию на Ближнем Востоке, США должны больше туда выделять денег, на Украину меньше обращать внимания?

    Один из важнейших путей в НАТО для нас – это реформа, не просто как операционная составляющая, но и как политическая

– Нет. Распространяется информация, что устали от украинского вопроса, что устали от войны. Конечно, устали, потому что уже 5 лет. И мы еще на той позиции, на которой сейчас. Но все понимают, что если перестать обращать внимание на вопросы, оно от этого не решится вообще никак. И поэтому внимание остается.

У меня после этого была встреча с командующим европейского командования Вооруженных сил США. А еще до Помпео мы встречались с различными представителями и правительства, и Вооруженных сил США.

Так же у нас есть постоянная группа стратегических советников, которая существует уже несколько лет. Там есть представитель США. Они поехали буквально за день-два до приезда госсекретаря. Они проводили анализ нашего реформирования подробно, то есть они погружались в темы, мы им делали брифинги. Потому что для нас международная поддержка нашей реформы чрезвычайно важна.

    Переход на стандарты НАТО мы опережаем. Президент подал как неотложный законопроект об изменении даты в законе о нацбезопасности и обороне. Переход на структуру руководства ВСУ в соответствии со стандартами НАТО изменит принцип управления ВСУ

Один из важнейших путей в НАТО для нас – это реформа, не просто как операционная составляющая, но и как политическая. Когда наши партнеры видят, что мы реформируемся, то это приближает нас к альянсу.

Они поехали с чрезвычайно положительным отчетом. Можно точно сказать, что это движение по реформированию, который у нас идет, очень положительно оценивается международным сообществом, нашими партнерами.

– Можно ли назвать какие-то пункты, которые в сотрудничестве со странами НАТО являются такими, где вы работаете на опережение планов? Или наоборот.

– Переход на стандарты НАТО мы опережаем. Сейчас мы ставим вопрос в парламенте. Президент подал как неотложный законопроект об изменении даты в законе о нацбезопасности и обороне, потому что переход на структуру руководства ВСУ в соответствии со стандартами НАТО изменит принцип управления ВСУ. Это очень важное историческое событие для ВСУ. Она была запланирована с 1 января 2021 года. Мы ее предлагаем сделать с 1 марта 2020 года, потому что мы уже готовы переходить. Если бы законопроект приняли сегодня, то, мы уже готовы переходить сегодня. Вот это пример.

– А в чем отстаете?

– Отстаем? Это можно было бы сказать о ВМС. Стратегия ВМС разрабатывалась еще с 2015 года. Я когда еще был здесь в Минобороны в офисе реформ, я уже видел первые очерки стратегии ВМС. Их исполнение было достаточно медленным. Сейчас мы все это ускоряем. По стратегии, разработки самой концепции ВМС были почти одними из первых среди других ВСУ. А состояние их возможностей пока не такой, как нам нужно.

– Чья в этом вина?

– Нет. Я точно не буду говорить о вине. Это абсолютно не имеет смысла. Сейчас у нас есть четкий план, что нужно делать. Вот мы выполняем его. Обвинять кого-то, особенно из предыдущих периодов, я не буду.

– Я не о предшественниках. Началась работа?

– Работа началась. По всем направлениям стратегия была сформирована, есть достаточно четкие планы. Мы знаем, какие моменты стоят на так называемом критическом пути, что нужно сделать в первую очередь, и мы это делаем.

– Одна, пожалуй, с самых больших проблем не только армии или оборонной сферы, а всей Украины – коррупция. Удается преодолевать, а что – нет?

– Честно говоря, не всегда. Кстати, мы – единственное министерство, которое заложило борьбу с коррупцией и преодоление коррупции в свою программу как один из приоритетов. Сами. Как вы знаете, министерства сами формировали свои программы. Я не говорю, что в других министерствах этом не уделяется внимание. Я знаю, что уделяется.

    У нас нет запроса сейчас на коррупцию с «верхушки» страны

Кстати, я сотрудничаю со многими чиновниками, с премьером, есть четкая позиция всех, что коррупция – абсолютно неприемлемо явление. И так же президента. То есть ни разу мне никто не сказал: купи вот у этих. Никаких сообщений из правительства, парламента, Офиса президента или от президента не поступало никогда. И это мне, кстати, очень импонирует. Я знаю, что мы не согласились бы на какие такие навязывания, например, поставщиков, но их и не поступало за 5 месяцев. И это большой плюс.

У нас нет запроса сейчас на коррупцию с «верхушки» страны. И это самое важное вообще, что может быть. Потому что, если он есть, то все остальные боритесь с коррупцией, сколько хотите, но она все равно останется.

– запроса сверху нет, но низовые привычки. Топливо …

    Мы заменили тех заместителей министра, которые имели коррупционные риски, заменили руководителей основных департаментов, структурных подразделений, где есть коррупционные риски. Передали в правоохранительные органы десятки дел

– У нас коррупция была везде. И сейчас остается на многих уровнях. К сожалению, это не то, что можно исправить за 5 месяцев. Мы заменили тех заместителей министра, которые имели коррупционные риски, заменили руководителей основных департаментов, структурных подразделений, где есть коррупционные риски. Заменили главную инспекцию, которая должна проверять. Мы поставили новое руководство, которое занимается анализом рисков и борьбой с коррупцией. Мы передали в правоохранительные органы десятки дел, которые до этого не передавались. Постоянно сотрудничаем с НАБУ, с СБУ, с ГБР, с прокуратурой. Мы не можем проводить собственные следственные действия, но четко анализируем риски, показываем, где это. Это и земля, и незаконное отчуждение недвижимости, и коррупция на госпредприятиях Минобороны, которые вообще …

Это отдельный вопрос, но пока они есть, то это наша проблема. Хотя многие из них не имеют никакого отношения к обороноспособности страны. По ним есть отдельные планы на этот год. Далее – это, конечно, топливо и закупки, вообще как таковые.

    Уже есть очень много врагов из бывших компаний и информационные атаки. Потому что мы перекрыли и перекрываем большое количество схем

Мы активно привлекаем иностранных советников. У нас есть особенности, которых нет ни в одной стране мира. Поэтому мы не можем только все копировать, как у других. Но тем не менее брать их методологии – это правильно, потому что это помогает. И планы и действия, которые сейчас делаются, имеют очень положительные отзывы. Дальше – посмотрим, конечно. Но просто мы уже имеем очень много врагов из бывших компаний и информационные атаки. Мы были к этому готовы. Потому что мы перекрыли и перекрываем большое количество схем. А те, которые не перекрыли, то это лишь вопрос времени.

– Можно назвать какую-то одну схему, которую вы перекрыли?

– Например, когда мы меняем руководство, отвечающее за ремонты и строительство, то все те схемы, которые прошлое руководство создавало, их уже нет. Так же мы работали с закупками по вооружению, военной технике, или земли – мы сделали аудит.

И главное – мы не только меняем руководителей и не согласны или на восстановление, или на продление контрактов, но еще собираем об этом информацию через наш внутренний аудит. Мы очень много работаем с обличителями. У меня есть советник по антикоррупции Александра Дрик, которая постоянно собирает информацию. Всю эту информацию, так сказать, упаковывают в дела. И эти дела передаются в правоохранительные органы.

– Министерство обороны временно приостановило прием бронетранспортеров БТР-4Е из-за повреждения наплавки на сварных соединениях бортов. Там коррупционная составляющая присутствовала или нет?

    Сейчас руководство «Укроборонпрома» новое. Они вообще с другими ценностями

– Что было когда-то – пусть разбираются правоохранительные органы. Если я скажу, что она там была – это серьезное сообщение. Есть материалы, которые мы передали в правоохранительные органы по прошлому руководству «Укроборонпрома». На этом предприятии был президент Украины. Ему докладывали этот вопрос. То есть правительство нам дало задание. Мы контракт восстановили. И сейчас работаем.

Конечно, сейчас руководство «Укроборонпрома» новое. Они вообще с другими ценностями.

– Были ли выяснены причины дефектов, которые были на БТР-4Е?

– Это несовершенство самой системы управления контроля качества. То есть там не было умысла какого-то. Мы не видим его сейчас. Точно его не было в руководстве «Укроборонпрома». Но это могло быть просто вопрос к качеству продукции. Вы же знаете, их потом испытывали. И этот процесс еще продолжается. У нас нет данных, что там нечто большее, чем техническая составляющая.

– Но причины уже выяснены?

    будем требовать переход в этом году всех наших ключевых поставщиков на ИСО 9001

– Нет. Мы еще работаем. На следующей неделе мы уже будем знать.

Отдельный вопрос, он у нас есть в реформе. Мы будем требовать переход в этом году всех наших ключевых поставщиков на ИСО 9001. Думаю, в феврале представляем обществу реформу управления качеством в Минобороны в целом. Потому что старая система военных представительств возлагала большую ответственность на военное представительство на представителя заказчика, чем на отделы технического контроля, службы качества производителя. Вообще нелогичная система.

Я как специалист по качеству 15 лет могу вам сказать, что она полностью перевернута с ног на голову. Сначала должна быть ответственность производителя, мы должны проходить аудит системы производителя, смотреть, насколько он готов производить качественную продукцию, насколько у него работают системы, процессы отлажены. ИСО – это не панацея, но это очень правильные рамки для того, чтобы выстроить эту систему. Ну, другой не бывает. За этим стоит служба заказчика, которая просто делает выборочный контроль и так далее.

Все претензии к этим БТРам в прессе были на военприйомку. Хотя военприйомка – это служба заказчика. В первую очередь должно было соответствовать именно производство. В мире по всей промышленной продукции именно так.

– Другое, но очень громкое дело касалось бронежилетов «Корсар». Был задержан генерал Марченко. Несколько дней назад было выдвинуто подозрение технологу производства. Или в министерстве разбирались с этим?

    Мы разбирались с качеством бронежилетов, которые сейчас есть в войсках. Мы не увидели пока ситуации, которая заставила бы отозвать бронежилеты из войск

– Мы разбирались, разбираемся. Мы создали отдельную рабочую следственную комиссию в рамках самого министерства, куда вошли и главная инспекция, и Институт вооружения (у нас есть свой Институт вооружения и военной техники), и представители службы качества. Есть промежуточные результаты. Они пока не обнародованы. Обнародование будет через некоторое время.

– Можно ли говорить о коррупционной составляющей?

– Там идет следствие. Пусть следствие покажет. Мы разбирались с качеством бронежилетов, которые сейчас есть в войсках. Мы не увидели пока ситуации, которая заставила бы завтра отозвать бронежилеты из войск. То есть такой ситуации нет.

А о коррупции, то это право следствия. Мы только ожидаем, чтобы оно шло беспристрастно, сотрудничаем с ними, предоставляем все материалы. И дальше посмотрим. Для испытания бронежилетов мы привлекали и международную компанию, чтобы просто понимать, что мы процессы выдерживаем и там нет личных преференций от каких участников комиссии. Мы туда пригласили некоторых народных депутатов, они присутствовали на некоторых этапах. То есть мы проходим максимально объективный путь.

– Вы говорите о сотрудничестве с «Укроборонпромом» и одобрительно отзываетесь о нем. Но заместитель генпрокурора, руководитель Специализированной прокуратуры в военной сфере и оборонно-промышленном комплексе Украины Виктор Чумак в интервью Радио Свобода сказал о том, что «Укроборонпром» не нужен.

– Я очень уважаю этого человека, кстати. Он – профессионал. Действительно есть разные мнения.Это стратегический вопрос, на уровне президента Украины, Кабмина, СНБО, то есть задача вообще в объединенные предприятий. И дальше просто есть мнения экспертов.

    В прошлом году мы поставили 7500 новых образцов техники

В разных странах разные модели формирования собственного ВПК. Кто-то делает холдинги, как «Укроборонпром», кто как Фонд госимущества. Например, в Турции (только что приезжал президент Турции Эрдоган, а с ним руководитель агентства по военной промышленности) фактически на уровне отдельного министерства, через которое проходит все руководство, определение политики и так далее. Он ездит и, кстати, проводит коммерческие переговоры.

– Вы упоминали ракету «Нептун», а как насчет новейшего вооружения в целом.

    На вооружение поставлено 17 новых типов вооружения

– В прошлом году мы поставили 7500 новых образцов техники. Это почти на тысячу больше, чем в позапрошлом. Это больше, чем за всю предыдущую историю Украины. Туда входит целый ряд позиций, которых раньше не было, в том числе БТР-4Е, «Джавелин», корабли «Айленд», ракетные системы и так далее. Разрабатываем новые программные комплексы автоматизации войска, заработают уже в этом году. Это программы исторического характера для страны. В этом году мы планируем больше ввести новой техники и еще больше поставить единиц.

На вооружение поставлено 17 новых типов вооружения. Это также достаточно серьезный показатель. Он выше, чем за прошлые годы, однозначно. Допущено к эксплуатации 38, проведено 16 государственных испытаний. И определяющих ведомственных – 39.

Что мы делаем для того, чтобы это еще увеличилось? Во-первых, когда мы говорим о реформе закупок, для нас очень важно – это открытость, которую мы делаем новым законом, который уже прошел первое чтение. Мы надеемся, что в феврале или в начале марта он пройдет второе чтение и будет принят. Закон, который изменит полностью всю систему закупок обороны. В том числе и сделает ее более прозрачной, что позволит другим производителям участвовать. Чтобы они хотя бы знали, какую технику мы планируем покупать. Поэтому полностью закрыт доступ, не очень хорошо для конкуренции.

Но даже сейчас там, где мы покупаем у единственного поставщика, то мы пробуем новую процедуру. Она, кстати, соответствует основным очеркам процессов, которые есть в странах НАТО.

    Война вызвала большой интерес частных инвесторов к разработке новой техники

Вторая часть – это ускорение выхода на рынок нового вооружения. До сих пор это были годы. Очень часто особенно частные предприниматели, частные компании для того, чтобы пройти ведомственные испытания, пройти государственные испытания, поставить вооружение, пройти все разрешения и так далее, то это проходили годы. Это никак не мотивировало для поступления. А для нас важно, чтобы появлялись новые образцы, в том числе от частных компаний. Потому что есть много инициатив.

    Развитие собственного ВПК – критическая часть нашей обороноспособности. Мы должны его поддерживать, развивать, он должен быть максимально эффективным

К сожалению, у нас война. Но она вызвала большой интерес частных инвесторов к разработке новой техники. И мы проводили целый ряд действий для того, чтобы определить систему, как мы можем ускорить до месяцев, а не к годам. Мы ее нашли. И сейчас уже вводим. Причем не надо никаких изменений в законодательстве. Это сугубо внутренние процессы, которые просто имеют по-другому немного работать для того, чтобы они могли быстрее вводить новое, но на порядок быстрее.

Для нас развитие собственного ВПК – критическая часть нашей обороноспособности. Мы должны его поддерживать, развивать, он должен быть максимально эффективным и помогать продавать за границу и помогать в Украине с развитием новых технологий. У нас есть десятки новых разработок новой техники.

Мы активно сотрудничаем для того, чтобы они максимально развивались. Импорт никогда не заменит собственное производство. На импорт нельзя полагаться. Импорт намного дороже. Импорт – это поддержка экономики другой страны.

– Вопрос контрабанды на блокпостах, где военные стоят – насколько это является проблемой для Минобороны?

    Надеемся создать полноценную военную полицию. Есть указ президента, который вышел в ноябре, по созданию полиции

– Конечно, явления есть. Сказать, что это явление выходит из рисков на какие-то первые, я сейчас не могу. Что мы можем из этого сделать как ВСУ? Конечно, мы проводим работу и очень надеемся создать полноценную военную полицию.

Есть указ президента, который вышел в ноябре, по созданию полиции. В марте должен быть подан законопроект. Рабочая группа в Верховной Раде работает. Это будет большой шаг вперед для предупреждения правонарушений внутри ВСУ, в том числе и таких.

– Откуда будут набирать кадры в военную полицию?

– И из правоохранительных органов, и из военных.

Кстати, так же в этих вопросах работаем активно с зарубежным опытом. Британцы, особенно литовцы и канадцы нам помогают. Они очень активны в этом. Когда я был членом большого движения о предоставлении военной помощи совещательной, у нас была рабочая группа по военной полиции еще в 2015 году. То есть мы ждали этого момента уже 5 лет. И вот наконец это наступает.

– А стратегию нацбезопасности и обороны вы ждете когда?

– Она может появиться в любой момент. Даже на следующей неделе. Проект есть. Зависит от СНБО. Там вносятся последние правки.

– Журналисты, работающие с военными, говорят о том, что многие поменялось на фронте, и на боевых позициях, и злоупотреблений меньше, алкоголизма, а вот на полигонах, где готовят личный состав, в более спокойной обстановке, к сожалению, все по другому. Как вы боретесь с этим?

– Борьба со злоупотреблениями одинакова во всех организациях, не только у военных. Это из-за неприятия руководителя и дисциплина, которую поддерживают командиры. Мы можем их проверять той же полицией, но как только она поедет, а командиры останутся, будут позволять это делать. Полностью это фактор командиров.

Все это запрещено всеми нормативными актами, какие только есть. Ничего менять ни в законодательстве, ни в каких-то правилах, уставах не требуется. Только фактор командира. Кстати, частью изменений является изменение командиров. Я встречался с новыми командирами бригад, которые приходили ко мне на собеседования, мы ставим по целому ряду бригад новых командиров, молодых, с боевым опытом, некоторые даже учились за границей, скажем так, новое поколение военных. Когда таких командиров будет больше, они будут проявлять свои организаторские способности, то эти явления будут одиночные или их не будет вообще.

А мы как министерство? У нас провозглашен перезапуск главной инспекции. Потому что раньше она была неэффективной. Я сменил руководителя, было важно, чтобы это был именно офицер, имеющий боевой и практический опыт. Им стал Юрий Галушкин, который был заместителем командующего ДШВ. Он был в Донецком аэропорту. Вообще у него серьезный боевой опыт, награды, его очень уважают военнослужащие. Собственно говоря, они и посоветовали мне посмотреть на него.

И мы с ним говорили, и со многими другими военнослужащими. Если опытный человек, который имеет боевой опыт, приезжает в подразделение с инспекцией, ей надо максимум час для того, чтобы понять, там нормальный командир или нет.

– Сколько командиров на таком понимании заменили?

– Мы десятки новых командиров уже ставим сейчас. Не все справятся. У нас были ситуации, когда не получалось. Значит, надо менять снова. Бывают ситуации разные. Но тем не менее алгоритм выхода из этой проблемы на самом деле очень прост.

– В результате необъявленной российско-украинской войны многие ветераны в Украине. Как Минобороны сотрудничает с Министерством по делам ветеранов?

– Еженедельно мы видимся с министром. Постоянно общие темы, общие инициативы. Реабилитация, например, психологическая реабилитация.

– Вопрос разделения одного министерства на два – временно оккупированных территорий и ветеранов.

– Мне кажется, что это хорошая идея. Я, честно говоря, сделал бы то вицепремьера по реинтеграции. Мы же хотим вернуть их. И работал бы над этим. Там все: экономические вопросы, инфраструктурные, социальные вопросы, вопросы безопасности, правоохранительные. А Министерство ветеранов занимается конкретно бывшими военнослужащими.

– Насколько вопросы должности вицепремьера обсуждался в правительстве? Или это не вопрос правительства?

– Это вопрос в том числе правительства. Обсуждался. Обсуждается. И я надеюсь, что скоро уже будет решение.

– Знаете кандидатов?

– Нет-нет-нет. Не знаю.

– Военные шутят, что украинская армия – бумажная армия.

    Проект «Пласт» – это процесс автоматизации. В первом полугодии уже заработает. Это переход на безбумажную форму

– Есть такое. И у нас есть уже ответ. Проект, который имеет кодовое название «Пласт». Это процесс автоматизации. В этом году он уже будет. Уже сейчас мы с ним работаем. В тестовом режиме будет в конце первого квартала. И в первом полугодии уже заработает. Это переход на безбумажную форму.

У нас вообще целый ряд направлений именно по электронному документообороту. Этот проект стоит внутри.

    В первом полугодии будут первые электронные военные билеты как тестовые

Так же в первом полугодии у нас уже будут первые электронные военные билеты как тестовые. Хотя их распространения займет некоторое время. Может, еще год. Но тем не менее официально это заработает уже в этом полугодии.

– Но как человек может идти в бой с электронным военным билетом, если ему нельзя пользоваться телефоном?

– Нет-нет-нет. Это будет карта со штрих-кодом. Он может быть у вас и в телефоне, и как карта пластиковая. Это гораздо лучше, чем тот, что сейчас, даже в любых полевых условиях. Это будет карта со штрих-кодом, которой будет соответствовать запись в электронной системе.

Мы представляем этот проект уже в феврале. То есть еще до полугодие нового правительства этот проект уже будет представлен как тестовый. Вообще у нас есть планы, и они реализуются уже сейчас по оцифровке всего воинского учета. Потому что у нас есть база данных офицерского состава, мы формируем базу всех военнослужащих, солдат и сержантов, но еще будет база всех военнообязанных. Это миллионы людей. Конечно, на это уйдет время.

Мы сотрудничаем с Кабмином, с их цифровыми программами. И когда это будет реализовано, то фактически получение всех бумаг с военкомата, если вам не надо туда приходить, как в центр комплектации, подписать контракт или поступить на службу и так далее, вы сможете получать удаленно, через электронную цифровую подпись и без прихода в сам военкомат.

– Когда это уже будет?

– Деньги из бюджета на это есть. И мы закупаем технику на военкоматы уже в первом квартале. В том числе скоростные сканеры, которые можно класть в дело и они будут сканироваться.

Дел миллионы. Все в бумажной форме лежат где как. То есть это такие авгиевы конюшни. Кстати, выписки можно будет получать даже раньше. Потому что мы только базы оцифровывают, а дело то уже будет на подходе.