Правосудие по-херсонски или, Была бы статья, а человек найдется

К нам обратилась жительница Херсона Екатерина Витковская. Обратилась с просьбой предать гласности события, невольным участником которых она стала и в результате которых может сильно пострадать близкий ей человек. Пострадать, возможно, из-за того, что нашей милиции и нашему суду нужны показатели. И нужны, видимо, любой ценой. Правда, цену эту порой платят не милиционеры и судьи, а рядовые граждане, оказавшиеся, как говорится, не в то время, не в том месте. 

Гражданского мужа Екатерины, Александра Онищенко, задержали 15 июля прошлого года. Обвинили в краже. Сейчас дело рассматривается в суде Днепровского района города Херсона.

Впрочем, обо всем – по порядку.

Александра Онищенко даже не задержали в привычном понимании этого слова, а, как рассказала Витковская, работники милиции, приехавшие к ним домой, сказали, что «он должен поехать с ними, чтоб что-то подписать в райотделе». Тут невольно вспоминаются мемуары людей, прошедших ужас сталинских лагерей: мытарства многих из них начинались также – с «нужно кое-что подписать». Как видим, проходят десятилетия, меняются власти, уклады жизни и общественно-экономические формации, а методы работы людей, чья служба «и опасна, и трудна», все те же, что и при «кремлевском горце». 

Домой мужчина не вернулся. Чуть позже стало известно, что Александра задержали по обвинению в краже, совершенной в июле 2013 года. И даже оказалось, что он находился в розыске. Правда, по одним документам, с апреля 2014 года, по другим – с мая, что можно увидеть в уголовном деле, фотокопия которого имеется у лиц, которым это разрешено и положено по закону.

Расхождение в датах – опечатки?

«Все эти неточности в документах, – утверждает Екатерина Витковская. – следствие того, что готовились они в спешке и, как говорится, задним числом. То, что происходило, иначе, кроме как трагикомедией назвать нельзя. В милиции утверждают, что Александр якобы скрывался. Но в прошлом году он по поводу прописки и оформления загранпаспорта неоднократно посещал учреждения миграционной службы,  являющейся структурным подразделением МВД. Однажды милиционеры проверяли у него документы: кажется, перепутали с фигурантом какой-то истории, связанной с сепаратизмом. Вот так он «скрывался». И, обратите внимание, что в деле указано, что Александр – не работающий, не имеет постоянного места жительства, что у него нет никого на содержании. И это при том, что он работал в ПАО «Чернобаевское» по трудовому договору, копию которого я предоставила следователю. Постоянное место жительства у него тоже было: мы жили вместе в селе Богдановка, относящемуся к Днепровскому району Херсона. Кроме того, у Александра есть дочь от первого брака, если говорить о том, что у него «нет никого на содержании» А уже после того, как Сашу задержали, правоохранители приходили на его прежнее место жительства, где сейчас живет его кум, спрашивали, дома ли Александр. Кум был очень удивлен, так как к тому времени уже знал, что Саша – в СИЗО. Думаю, милиционеры просто имитировали оперативно-розыскную работу, создавали видимость». 

По словам женщины, работники милиции настолько сгустили краски, описывая в деле подозреваемого, лишь для того, чтоб дополнить один достоверный факт: Александр Онищенко имеет непогашенную судимость. То есть, в итоге получилось, что он – очень подходящий (по милицейским меркам) кандидат для того, чтоб правоохранители смогли избавиться от почти годичного «висяка». Исходя из написанного в материалах дела, подозреваемый – ранее судимый неработающий бомж, ни за кого в этом мире не отвечающий. То есть, прекрасный кандидат в рецидивисты.

Главным доказательством в деле являются показания свидетеля – человека, с которым Александр Онищенко вместе работал.

Этот человек утверждал, что в июле 2013 года они вместе возвращались домой со смены, по дороге пили пиво и водку. У свидетеля сломался велосипед, и пока он его чинил, Онищенко куда-то отошел, через полчаса вернулся и отдал свидетелю два мобильных телефона. Просто так!

«Насчет подарка в виде двух телефонов я даже говорить ничего не хочу. Бред не комментирую и не обсуждаю. Скажу только, что абсолютно не верю в «алкогольную» составляющую этих показаний. Я-то Александра хорошо знаю. Он практически не пьет. Может выпить в кампании немного пива, но крепкие спиртные напитки не употребляет, поверьте. Могу только предположить, что слова о распитии спиртного в показаниях – для «картинки», нужной для следствия и суда», – говорит Екатерина Витковская.

То есть, свидетель не видел, куда пошел его спутник, и уж тем более не видел, как была совершена кража. Тем не менее, его показания в деле фигурируют как едва ли ни главное доказательство вины Александра Онищенко.

Еще одно доказательство – мобильный телефон «Nokia C6-01», изъятый в доме у свидетеля. При том, как сказано в деле, что украдены были три телефона и золотые серьги. О том, что работники милиции нашли все остальное, в материалах дела – ни слова.

«Больше никаких вещдоков не нашли. Да и не искали, – рассказывает Екатерина Витковская. – У нас дома обыска не было, как ни странно. Однако перечень похищенного и размер ущерба неизменно – те же».

Стоит отметить, что дактилоскопическая экспертиза не выявила на месте преступления, ни одного отпечатка пальца человека, обвиняемого в краже. Это задокументировано.

Да, других доказательств вины Александра Онищенко в деле нет, несмотря на очень интересную формулировку в этом разделе: «- в целом материалы уголовного производства».

Примечательно, что свидетель, на показаниях которого, собственно, и держится дело Александра Онищенко, сам проходил обвиняемым по делу о хранении имущества, добытого преступным путем (того самого телефона «Nokia C6-01»), и был осужден. Правда, приговор получил относительно мягкий: лишение свободы на один год с годичной отсрочкой исполнения приговора.

Потому волей-неволей приходится учитывать еще один немаловажный факт: показания давал человек, находившийся в уязвимом положении, когда от того, что он скажет на допросе, наверное, зависело, останется ли на свободе или…

Кстати, во время одного из судебных заседаний по делу Онищенко его адвокат Василий Дубков обращал внимания на это обстоятельство. Как и на многочисленные процессуальные нарушения, допущенные во время следствия. Например, на то, что воспроизведение обстоятельств происшествия проводилось днем, тогда как кража была совершена ночью, а законодательство требует, чтоб обстановка максимально соответствовала той, при которой было совершено правонарушение.

Однако судьей Днепровского райсуда Вадимом Решетовым большинство ходатайств адвоката и подсудимого отклоняются.       

«Поведение судьи Решетова и прокурора Александра Миронюка меня особенно возмущают, – говорит Екатерина Витковская. – Судья на одном из заседаний во время дачи показаний свидетелем со стороны мужа, пытался запутать его многократным повторением одних и тех же вопросом. Когда муж возмутился и спросил судью, почему свидетеля защиты постоянно пытаются сбить с толку, а свидетеля обвинения не привлекут к ответственности за дачу ложных показаний, Решетов попросил остановить аудиозапись заседания и сказал Александру: «Вы слишком много знаете». Как воспринимать эти слова? Прокурор во время личной беседы объяснял мужу, что для него будет лучше не упорствовать, а признать себя виновным и получить минимальный срок. У меня напрашивается только один вывод: из дела хотят любой ценой «выжать» приговор. И наплевать им, что так они пустят под откос несколько судеб. Показатели – их «всё»!».

Женщина рассказала, как ходила по инстанциям, пытаясь добиться справедливого расследования дела. И неоднократно слышала: «Ну он же – судимый. А такие люди не меняются».

Может быть, таким же стереотипом и руководствуются судья и прокурор?

Позволю себе маленькое нелирическое отступление. Несколько лет назад юрист, пытавшийся начать карьеру в прокуратуре (не в Херсонской области, в другом регионе Украины), рассказывал мне о том своем неудачном опыте. Его первым и последним делом было дело об убийстве, совершенном во время пьяной драки.

«Оперативники и следователи быстренько «подогнали» все так, что виновным оказался человек, имеющий судимость, – рассказал тот юрист. – Изучив дело, я понял, что доказательства там настолько «высосаны из пальца», что одна нелепость превосходила другую. Рассказал об этом своему начальнику. И в ответ услышал пространную «проповедь» о том, что люди, отбывавшие наказание – «человеческий мусор», и в очередной раз «закрыть» ранее судимого человека – едва ли не дело чести, так как «пусть сейчас он, может быть, и не виноват, но кто может гарантировать, что завтра он не пырнет ножом тебя или твоего родственника только для того, чтоб поживиться чем-нибудь на опохмел или просто из-за плохого настроения?». Мне не понравился этот откровенно фашистский подход к делу, как и то, что мною пытались манипулировать. А еще стало жутко от того, сколько судеб ломается из-за таких дел, наскоро и очень топорно «сварганенных» только для того, чтоб «закрыть» человека лишь потому, что когда-то он оступился. На этом моя прокурорская карьера закончилась».

Не знаю, были ли такие горе-наставники у Решетова и Миронюка, но как-то смущает то, что судья и прокурор, кажется, не замечают того, что его рассматриваемое ими дело, мягко говоря, вызывает много вопросов.

Впрочем, если Александр Миронюк – прокурор относительно молодой и на свою должность в прокуратуре Днепровского района назначен только в январе 2014 года (информация с официального сайта Прокуратуры Херсонской области), то судье Решетову, вершащему людские судьбы уже десять лет, к делам с «вопросами», похоже, не привыкать. Можно сказать, что Вадим Валентинович – судья в Херсоне с именем. О нем уже неоднократно упоминали в прессе в связи с резонансными делами.

В 2008 году он был судьей в тяжбе по административному иску ОАО «ХБК» (Херсонский хлопчатобумажный комбинат – одно из крупнейших предприятий города, ныне почившее и – весьма немирно) к госисполнителю. Тогда, как было сказано в одной из публикаций в местных СМИ на эту тему, «представитель госисполнителя заявила отвод судье Вадиму Решетову в связи с тем, что есть сомнения в его объективности – ведь судья принял иск к ненадлежащему ответчику и по истечению сроков исковой давности. А в законодательстве четко указано, что административные иски подаются не к физическому лицу, а к юридическому, в данном случае – к органу власти. Судья отказал в удовлетворении отвода – мол, нет оснований».

Двумя годами раньше в газете «Факты и комментарии» был опубликован материал о непростой ситуации, сложившейся в одной из херсонских семей. И тут упоминается Вадим Решетов. Он таки «выжал» приговор из дела семнадцатилетней матери двоих детей, обвиненной в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей, хотя, судя по сказанному в статье, ситуация была очень-очень неоднозначной. Но…

«Понимая, что суды редко выносят оправдательные приговоры, мы этого даже не требовали, предлагая прекратить уголовное дело, применив статью 48 Уголовного кодекса. Судья Днепровского районного суда Херсона Вадим Решетов избрал компромиссный вариант, приговорив обвиняемую к двум годам лишения свободы условно с применением статьи 75, то есть с отсрочкой исполнения приговора на один год», – цитирует автор материала адвоката Викторию Зубкову, представлявшую интересы подсудимой.      

А первого июня 2011 года в Высший совет юстиции было подано представление об увольнении Вадима Решетова с должности судьи Днепровского райсуда города Херсона «за порушення присяги у зв’язку з недотриманням вимог законодавства при розгляді справ про встановлення факту постійного проживання на території України іноземців». Решение было принято только более чем полтора года спустя: «На засіданні 26 лютого 2013 року секція Вищої ради юстиції дійшла висновку рекомендувати Вищій раді юстиції прийняти рішення про відхилення вказаної пропозиції члена Вищої ради юстиції від 01 червня 2011 року».     

«Злые языки» поговаривают, что Вадим Решетов среди херсонских судей слывет большим специалистом по рассмотрению неоднозначных дел, говоря по-народному, стремных. Может быть, потому и дело Александра Онищенко попало именно к этому судье?

Мы не можем утверждать, что Александр не совершал преступления, которое ему инкриминируют, не можем обвинять работников милиции и судей в нарушении закона. Все это – компетенция других служб, которые хочется верить, разберутся и дадут объективную оценку.

Мы только обращаем внимание на определенные моменты. Например, на то, что прокурору Миронюку прежде чем вести с подсудимым «душеспасительную» беседу о пользе для него признания своей вины и минимальном сроке (напомню, об этом рассказывала Екатерина Витковская), не мешало бы знать, что часть первая Статьи 11 «Всеобщей декларации прав человека» гласит: «Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты». Праву на справедливое судебное разбирательство посвящена также Статья 6 «Конвенции о защите прав человека и основных свобод», принятой Советом Европы. Наверное, этот документ тоже не мешало бы освежить в памяти херсонским судьям и прокурорам.  

Суд по делу Александра Онищенко продолжается. И нам, конечно, очень хотелось бы верить, что это единственное в Херсоне "вызывающее вопросы" дело, в котором фиругируют люди, имеющие судимость. Но, учитывая специфику нашей правоохранительной и судебной системы, верить в это сложно. Очень сложно.