Хроники николаевской коррупции

В Николаеве исторически сложился особый местечковый коррупционный менталитет, который и сегодня является неотъемлемой частью культуры городской общины.

Кто на что гаразд

Четыре года назад на популярных украинских сайтах было опубликованы результаты интересного исследования, посвященного специализации преступлений в различных областях страны.

Оказывается, самыми «популярными» уголовными преступлениями в  регионах являются: в Донецке – разбойные нападения; в Луганске –  преступления связанные с незаконным оборотом наркотиков; в Киеве – квартирные кражи; Одесса – чемпион по взяткам; в Черновицкой области – финансовое мошенничество; на Волыни – преступления связанные с торговлей людьми;  в Крыму – преступления на дороге, Херсонская область занимает первое место в стране по изнасилованиям; Харьковский регион возглавляет статистику по количеству убийств. А  Николаев… (с трех раз не угадать) – столица украинского хакерства!   

Причины такой «региональной специализации» преступности остались за бортом внимания исследователей.

Думается, что коррупция властной вертикали в стране также имеет устойчивые особенности и районирование, которые зависят от местных экономических, географических факторов и традиций общин, сложившихся в Новое и Новейшее время.

Николаев за 227-летнюю историю сумел обрести свою неповторимую коррупционную среду.

Неповторимая коррупционная среда

История нашего города началась с коррупционного деяния в верхних эшелонах власти. В конце ХVIII века приращение новых территорий Российской империи сопровождалось капитальными вложениями.

Государственный бюджет предусматривал затратные статьи на освоение новых земель. Создание инфраструктуры новых городов, дотации «на обзаведение иностранных землепашцев», строительство почтовых станций, фельдъегерские службы, карантинные таможни и т.д., и т.п. – все это тяжким бременем отягощало податное население страны.

Реализация бюджета начиналась в Правительственном Сенате, который распределял деньги по губернским казначействам, а дальше… а дальше все попадало в руки губернаторов. Злоупотребления начинались с расходования целевых средств на развитие городов.

В 70-х годах ХVIII века Сенат рассмотрел восемь (!) дел «о несуществующих городах». Губернатор Сибири князь Гагарин предоставил в финансовую коллегию отчет о затратах бюджетных средств на содержание полиции, аппарата чиновников и сословных управ в четырех несуществующих городах Сибири и Дальнего Востока. Эти поселения получили грамоты и прошли всю сенатскую процедуру легализации.

Волчанск, Бирюлев, Таштык и Друлев стали полноправными городами Российской империи. В течение 10 лет все бюджетные средства этих городов напрямую шли в карман губернатора (князя Гагарина впоследствии четвертовали по решению суда).

Города-фантомы – распространенное явление коррупционных деяний чиновников в то время. Они существовали в оренбургских степях, Поволжье и Туркестанском крае. Нашумевшие сенатские расследования долгое время были предметом обсуждения в высших правительственных кругах страны.

Когда 10 ноября 1789 года Григорий Потемкин обратился к царице с всеподданнейшим донесением № 84, в котором просил утвердить за Николаевом статус города – согласно городовому положению от 1775 года, Екатерина II отнеслась к этой просьбе с большим подозрением.

23 декабря этого же года она пишет письмо обер-прокурору Сената Леониду Дурново: «Присмотритесь к нашему югу, милейший князь Леонид. Подозреваю, что Светлейший начал «печь блины» с какими-то городами. Я их уже насчитала три штуки. Возможно, старые призраки колодника Гагарина не дают фельдмаршалу покоя…».

Обер-прокурор «присмотрелся». Он послал ревизора в Николаев и… последний не обнаружил никакого города: «… Ветхие землянки, несколько казенных строений и лекарня со времен Суворова в ближайшей деревне (Витовка –авт.)» – докладывал нарочный по инстанции.

Императрица решила отмолчаться и не раздувать дело. Николаев получил статус города только в 1795-м – за год до смерти царицы.

А далее…коррупционная среда нашего города питается только гигантскими бюджетными траншами на создание Черноморского флота. В среднем правительство выделяло подрядчикам от 3 до 5 миллионов рублей ежегодно на строительство кораблей.

Астрономическая сумма для того времени. Городской бюджет Москвы в 1800 году составлял всего 1 миллион 700 тысяч рублей, а николаевские подрядчики (города почти не было) получали в три раза больше.

Однако к этой кормушке подпускали не всех. 24 февраля 1792 года Екатерина II назначает Главным командиром Черноморского флота вице-адмирала Николая Мордвинова.

Новый администратор прибыл из столицы и огляделся по сторонам. Он имел налаженные связи со столичными деловыми кругами, потому не хотел ломать привычные откатные схемы, которые сложились у него на Балтике.

Мордвинов хладнокровно переадресовал все заказы на строительство черноморских кораблей санкт-петербургским купцам. Свои остались без денег, и уехали в соседнюю Одессу, где складывались более тепличные условия для бизнеса.

Воровство на Черноморском флоте обрело такие гигантские масштабы, что о николаевских казнокрадах заговорили в Правительственном Сенате.

По подсчетам специалистов, первый 44-пушечный фрегат «Святой Николай», обошелся казне 41 000 золотых рублей. Годом раньше русское правительство заказало аналогичный корабль в Англии. Бирмингемские подрядчики удовлетворились суммой в 25094 рубля. Это значит, что николаевский губернатор с подельниками положили себе в карман стоимость почти целого судна.

9 февраля 1795 года канцлер Александр Безбородко пишет письмо губернатору Новороссийского края графу Воронцову: «Всё однако же ничто в сравнении корабельного флота Черноморского. Там все до такого бедственного дошли состояния, что и сказать стыдно и жалко…

Князь Потемкин по крайней мере успел хотя гнилые корабли вводить в море в большом числе и что при всем прочем имел великое в рассуждении людей проницание. По его смерти поставлен Мордвинов в главном начальстве над флотом и адмиралтейством. Теперь выходит дело, что сей человек делает вещи страшныя и конечно вскоре очутится богатым человеком. Все втрое становится там; долгов накопилося с суммою потребною на необходимые постройки до 9000000 рублей; кораблей вместо положенных 20 по штату, всех только 9.

Рибас хотя также своего кармана не забывает, но гораздо скромнее нашего природного адмирала и всеми образы хочет увильнуть от сообщества с ним.

Хваленый ваш Мордвинов более свои дела делает…».

Неповторимая коррупционная среда в Николаеве была «неповторимой» потому, что местная бюрократическая вертикаль – руководство Черноморского флота (кроме губернатора) – не допускалось к бюджетной «финансовой реке».

Все откатные схемы на выгодные подряды формировались в высоких правительственных кабинетах Санкт-Петербурга. Городская община не получала никаких выгод от того, что на территории Николаева выпускался конечный продукт – военные корабли – итог работы сотен смежных фирм. Город оставался на финансовой обочине империи.

Первая попытка «отобрать» деньги у столичных бюрократов была предпринята военным губернатором, адмиралом Алексеем Самуиловичем Грейгом. Она окончилась печально: чиновники Морского министерства так  и не утратили контроль за бюджетными средствами, зато в Николаеве расцвело мелкое подрядное мздоимство. 

Подрядное мздоимство

Грейг вступил в должность и провел тщательный аудит казенных закупок. Он разорвал контракт на поставку пушек с Луганским заводом, который поставлял бракованные орудия, а в Севастополе построил мануфактуру, которая выпускала для флота качественную парусину.

В Санкт-Петербурге адмирал успешно лоббировал новую программу строительства боевых кораблей.

Его стараниями, пакет государственных подрядов флоту обрел невиданные масштабы. Планировалось отпустить средства на закладку пятнадцати 120-пушечных линкоров, десяти 84-пушечных и десяти 60-пушечных. Ежегодный оборот привлеченных средств составлял 8-9 миллионов рублей.

Мощностей Николаевского адмиралтейства было недостаточно, и Грейг привлек к строительству частных подрядчиков – еврейских купцов Серебряного, Варшавского и Рафаловича, которые построили в Николаеве собственные верфи.

Освоение гигантских средств монополизировал клан еврейских подрядчиков, которые находились в родстве с Юлией Грейг – женой военного губернатора. Схемы растаскивания государевых денег усложнились и стали внешне легитимными.

Одесский банк Рафаловича получал казначейский транш на поставку леса, металла и парусины. Он обеспечивал оплату товара, его доставку и… страховку.

Историк Черноморского флота В.Н. Берх, который занимался экономикой судостроения, насчитал за девять лет деятельности банка 19 (!) страховых случаев гибели судов с материалами для строящихся кораблей. Он приводит целый список таинственно погибших грузов:

– 14 марта 1827 года в дельте Днепра по неизвестным причинам затонула баржа с металлом;

–  7 сентября 1827 года в Азовском море терпят крушение сразу два тренда (транспортника), перевозящие орудия;

–  24 мая 1829 года на Севастопольском рейде затонула шхуна с зерном и солониной;

– 19 мая 1831 года на пути в Одессу ушла на дно гребная галера, перевозящая якорные цепи, канаты и другой такелаж для флота.

Диспашной экспертизы, которой сегодня пользуются страховые компании, в то время не было, потому все форс-мажорные издержки покрывались казной. Берх определил общую стоимость «стихийного» ущерба от еврейских купцов приблизительно в 2 040 000 рублей.

Распределение подрядных средств при Грейге проходило в ручном режиме без объявления тендеров. Деньги поступали на счета Рафаловича, который в интересах личной компании проводил уже свой аукцион для субподрядчиков. Побеждал тот, кто предлагал наибольший откат банкиру.

Вениамин Чулков в своей монографии «Военная экономика Южной России», говорит о том, что на севастопольских и херсонских верфях в закладке одного судна могло участвовать до 4-5 таких посредников одновременно.

Недовольство монополией еврейских подрядчиков привело к отставке адмирала Грейга. Высокие чины морского ведомства из Санкт-Петербурга, не могли смириться с тем, что военный губернатор отодвинул столичную бюрократию от черноморской кормушки.

Черноморская кормушка

Чиновничьи схемы присвоения государственных средств не претерпели существенных изменений вплоть до октябрьского переворота 1917 года. В арсенале высокопоставленных воров бытовали: примитивные откаты, теневой бартер, скрытое участие в прибыли, намеренное завышение цен товаров и услуг, искусственное замораживание счетов казначейства с целью отвлечения средств на проведение сторонних операций, прямое хищение денег и подлог документов строгой отчетности.

В условиях плановой экономики социализма способы казнокрадства в судостроительной отрасли претерпели изменения. Прямые хищения бюджетных средств отслеживались компетентными органами, перевод безналичных средств в наличные находился под жестким контролем.

Подрядчиком и исполнителем заказов выступало государство, поэтому центр коррупционной среды переместился в республиканские и союзные министерства. Борьба директоров предприятий за выделение фондов и приоритетное финансирование работ стало питательной средой взяточничества и теневого бартера услуг (строительство дач, покупка автомобилей, квартиры вне очереди, путевки в санаторий и проч.).

В социалистическом кораблестроении, которое было жестко кооперировано со смежными предприятиями, криминальные схемы казнокрадов не отличались изящностью. Это была одна из самых прозрачных отраслей экономики СССР.

После распада Советского Союза на независимую Украину свалилось наследство. Маленькая страна стала обладательницей судостроительных мощностей, которые обслуживали гигантскую империю. Однако, ранее процветающие верфи стали невостребованными новым государством.

Кораблестроительные заводы в Николаеве пытались реструктурировать. Их дробили на мелкие части и создавали искусственные холдинги, затем вновь объединяли в единое целое, но… ничего не помогало. Заказов не было, эффективных менеджеров из бывших «красных директоров» воспитать не удалось.

За двадцать лет был утрачен кадровый потенциал. Бывшие специалисты ушли на пенсию, разъехались в поисках работы на зарубежные верфи или банально спились.

Без государевых подрядов казнокрадство чиновников переместилось из реального производства в сферу хищения основных фондов предприятий.

В сентябре 2003 года ФГИ Украины продал контрольный пакет акций Черноморского судостроительного завода за 119 305 000 гривен предприятию ОАО «Николаевская малотоннажная верфь», владельцами которого являлись граждане РФ братья Игорь и Олег Чуркины.

Чтобы не выполнять свои инвестиционные обязательства перед государством, новые хозяева придумали многоходовую комбинацию.

В мае 2004 года они провели дополнительную эмиссию акций на 150 миллионов гривен.

Собственником новых ценных бумаг стало ООО «Центр развития проектов», которое на момент проведения эмиссии акционером холдинга не являлось. «Центр» заплатил за полученные акции «ЧСЗ» не деньгами, а пакетами акций низколиквидных предприятий: ОАО «Укрэнерготранссервис» и «Укрресурсообеспечение».

В июне-августе 2004 года за счет имущества дочернего ОАО «СВ «Меридиан» братья создали две фантомных фирмы: ЗАО «Судоремонтно-судостроительный завод» и «Завод судового машиностроения». Затем они включили «ЧСЗ» в состав учредителей еще одной фирмы — ЗАО «Наваль», в уставный фонд которого передали имущество холдинга на 141 миллион гривен.

В сентябре этого же года ЗАО «Наваль» совместно с ООО «Центр развития проектов» учреждают новое ЗАО — «Николаевский судостроительный завод «Наваль» и… «вступительным взносом» в уставный фонд нового фантома братья внесли весь имущественный комплекс «ЧСЗ».

Таким образом, юридически, флагман отечественного судостроения превратился в бестелесную оболочку, в структуру, которая не несет перед государством никакой ответственности.

Чуркины успели вывезти на металл почти весь станочный парк и распродали социальные объекты завода (базы отдыха, детские сады и проч.). С большим трудом предприятие удалось отбить у мошенников.

Прокуратура доказала в суде нарушение условий торгов, которые провел ФГИ. Оказывается братья «забыли» предоставить сведения о легитимности 119 305 000 гривен, уплаченные ими за акции ЧСЗ.

Сегодня все судостроительные верфи Украины простаивают без заказов. Законсервированы стапеля крупного и среднего тоннажа. Правительство, народные депутаты и Президенты страны за годы независимости приняли 16 программ поддержки и возрождения украинского судостроения, но… в реальности ничего не происходит.

Акции ЧСЗ в этом году выкупил с торгов по абсурдно низкой цене российский олигарх  Вадим Новинский. Бывший авиадиспетчер не собирается развивать ни крупно – ни средне тоннажное судостроение. В его империи легендарный завод может служить только залоговым покрытием какой-либо корпоративной сделки.

Однако это не последнее «блюдо» древней черноморской кормушки, осталось кое-что еще.

 Потоки в одно русло

«Кое-что еще» – это перевалочные мощности всех николаевских и других черноморских портов. Чиновники в Киеве не хотят терять контроль над денежными потоками растущего грузооборота транзитной торговли.

Три года назад в недрах кабмина созрела идея, которую успешно реализовали. Была создана Администрация морских портов Украины (АМПУ), получившая полный контроль за финансовым оборотом всех торговых и специализированных портов.

Все просто: прибыль предприятий оседает на счетах АМПУ, головной офис которой находится в Одессе, где киевские чиновники решают сколько вернуть денег каждому порту на развитие. В результате Николаевский морской торговый порт за два года получил только одну семнадцатую часть средств на совершенствование своей инфраструктуры.

Такая централизация открывает двери узаконенной коррупции высоким правительственным бюрократам. Наши порты хиреют, технические мощности не обновляются, грузооборот падает.

***

За годы независимости Украины структура коррупционного контроля финансовых потоков не изменилась. Кланово-олигархическое государство –гигантский пылесос, вытягивающий все ресурсы южного региона. Правительственные чиновники заинтересованы в том, чтобы держать руку на пульсе крупных налогоплательщиков и обеспечить непрерывный поток средств в консолидированный бюджет.

Каждый год в парламенте начинается традиционная битва за народные деньги между группами депутатов-лоббистов от разных финансово-промышленных корпораций.

Никто даже слышать не хочет того, что победить системную коррупцию можно только системной реформой изменения принципов формирования консолидированного бюджета.

Государственная казна должна наполняться за счет доходов физических лиц, а муниципальная – за счет прибыли предприятий, расположенных на территории местных общин. На этих принципах живет Европа и весь цивилизованный мир.

У нас в стране подобного не происходит и потому Николаев продолжает свою имперскую биографию местечкового мздоимства. Город находится в стороне от финансовых потоков, невосполнимые ресурсы нашего края не восстанавливаются в полной мере из-за хищнической политики государства.

Местные элиты до сих пор вынуждены «тырить по карманам мелочь» из местного бюджета. Это для них обидно и стыдно, но… ничего не поделаешь. Так было всегда, так есть и сейчас.

Борьба с горизонтальной коррупцией на местном уровне – стрельба из пушки по воробьям. От местного мздоимства в медицине, торговле, здравоохранении, суде, прокуратуре и т.д. нельзя избавиться косметическими процедурами, здесь нужна жесткая хирургия – политическая воля, которую не могли «родить» все майданные революции.